Неточные совпадения
— Не люблю я эту народную мудрость. Мне иногда кажется, что мужику отлично знакомы все жалобные писания о нем наших литераторов и что он,
надеясь на помощь со стороны, сам ничего не делает, чтоб жить
лучше.
17-го августа, — значилось в записке, — я отправлен один с уголовными. Неверов был со мной и повесился в Казани, в сумасшедшем доме. Я здоров и бодр и
надеюсь на всё
хорошее. Все обсуживали положение Петлина и причины самоубийства Неверова. Крыльцов же с сосредоточенным видом молчал, глядя перед собой остановившимися блестящими глазами.
Пока Ермолай ходил за «простым» человеком, мне пришло в голову: не
лучше ли мне самому съездить в Тулу? Во-первых, я, наученный опытом, плохо
надеялся на Ермолая; я послал его однажды в город за покупками, он обещался исполнить все мои поручения в течение одного дня — и пропадал целую неделю, пропил все деньги и вернулся пеший, — а поехал
на беговых дрожках. Во-вторых, у меня был в Туле барышник знакомый; я мог купить у него лошадь
на место охромевшего коренника.
Прощай — разбирай как умеешь мою нескладицу — мне бы
лучше было с тобой говорить, нежели переписываться. Что ж делать, так судьбе угодно, а наше дело уметь с нею мириться.
Надеюсь, что у тебя
на душе все благополучно. Нетерпеливо жду известия от тебя с места.
Однако, несмотря
на первую уступчивость Лизы, трудно было
надеяться, что в семье Бахаревых удержится хоть какой-нибудь худой мир, который был бы
лучше доброй ссоры. Так и вышло.
Для нее это было
хорошее предзнаменование; несмотря
на предостережение батюшки, относительно трудности предстоящего ей пути, она все-таки
надеялась найти в его доме приют и защиту.
—
Надеюсь, это не дурно:
лучше, чем выскочить из колеи, бухнуть в ров, как ты теперь, и не уметь встать
на ноги. Пар! пар! да пар-то, вот видишь, делает человеку честь. В этой выдумке присутствует начало, которое нас с тобой делает людьми, а умереть с горя может и животное. Были примеры, что собаки умирали
на могиле господ своих или задыхались от радости после долгой разлуки. Что ж это за заслуга? А ты думал: ты особое существо, высшего разряда, необыкновенный человек…
Но, сообразив, что
лучше теперь оставить ее одну, несмотря
на всё ее исступление, чем потом оставить без помощи, он, не слушая ее стонов, ни гневливых восклицаний и
надеясь на свои ноги, пустился сломя голову с лестницы.
— Право, Семен Иваныч, я благодарен вам за участие; но все это совершенно лишнее, что вы говорите: вы хотите застращать меня, как ребенка. Я
лучше расстанусь с жизнию, нежели откажусь от этого ангела. Я не смел
надеяться на такое счастие; сам бог устроил это дело.
Гурмыжская. Я
на тебя
надеялась, я тебя всем хвалила, что ты
хороший, семейный человек…
— Здоров, — кратко ответил Илья, стараясь не выдавать пред нею чувства, возбуждённого её вниманием. А чувство было
хорошее, радостное: улыбка и слова девушки коснулись его сердца так мягко и тепло, но он решил показать ей, что обижен, тайно
надеясь, что девушка скажет ему ещё ласковое слово, ещё улыбнется. Решил — и ждал, надутый, не глядя
на неё.
Кучумов. Ну, едва ли этот
на что-нибудь годится. Уж вы
лучше на нас, старичков,
надейтесь. Конечно, я жениться не могу, жена есть. Ох, ох, ох, ох! Фантазии ведь бывают у стариков-то; вдруг ничего ему не жаль. Я сирота, у меня детей нет, — меня, куда хочешь, поверни, и в посаженые отцы, и в кумовья. Старику ласка дороже всего, мне свои сотни тысяч в могилу с собой не брать. Прощайте, мне в клуб пора.
Еще позже, недели через две, Ида писала мне: «Мы пятый день отвезли Маню к N. Ей там прекрасно: помещение у нее удобное, уход
хороший и содержание благоразумное и отвечающее ее состоянию. Доктор N
надеется, что она выздоровеет очень скоро, и я тоже
на это
надеюсь. Я видела ее вчера; она меня узнала; долго
на меня смотрела, заплакала и спросила о маменьке, а потом сказала, что ей здесь хорошо и что ей хочется быть тут одной, пока она совсем выздоровеет».
На самом краю сего оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль по берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин, исчезает в глубокой яме, как уж в своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда
на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя в середину между них, мнение наблюдателя переменяется при виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва
на коленах может вползти человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три человека могут идти рядом без труда, не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому, в разные стороны, сначала довольно круто спускаясь вниз, потом по горизонтальной линии, но галлерея, обращенная к оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится по этому новому направлению; она оканчивается обрывом или,
лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно
надеяться на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она идет назад, параллельно верхней своей части, и в одной с нею вертикальной плоскости, потом склоняется налево и впадает в широкую круглую залу, куда также примыкают две другие; эта зала устлана камнями, имеет в стенах своих четыре впадины в виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна яма, быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением, в стене, пробирается вдоль по ней и наконец, скрываясь в другом отверстии, обложенном камнями, исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное жилище ночи...
Казалось бы, чего же
лучше? Сам историк, начертавши эту великолепную картину древней Руси, не мог удержаться от вопросительного восклицания: «Чего же недоставало ей?» Но
на деле оказалось совсем не то: древней Руси недоставало того, чтобы государственные элементы сделались в ней народными.
Надеемся, что мысль наша пояснится следующим рядом параллельных выписок из книги г. Устрялова, приводимых нами уже без всяких замечаний...
Так и кончилось это. И Евгений успокоился,
надеясь, что как он прожил год не видав ее, так будет и теперь. «Кроме того, Василий скажет Ивану конторщику, Иван скажет ей, и она поймет, что я не хочу этого», говорил себе Евгений и радовался тому, что он взял
на себя и сказал Василью, как ни трудно это было ему. «Да всё
лучше, всё
лучше, чем это сомнение, этот стыд». Он содрогался при одном воспоминании об этом преступлении мыслью.
— Ну, уж
на это, соколка моя,
лучше не
надейся. Не
на то ты увезена, чтобы тебе опять под отцовский потолок идти.
Будучи послан раз в город
на подторжье, он ехал верхом
на очень ленивой и упрямой лошади. Зная такой нрав своего коня, Савка взял с собою
на всякий случай потихоньку
хорошее березовое полено, которым
надеялся запечатлеть сувенир в бока своего меланхолического буцефала. Кое-что в этом роде он и успел уже сделать и настолько переломить характер своего коня, что тот, потеряв терпение, стал понемножку припрыгивать.
Мавра Тарасовна. Ну, миленький, не очень уж ты
на правду-то
надейся! Кабы не случай тут один, так плакался бы ты с своей правдой всю жизнь. А ты вот как говори: не родись умен, а родись счастлив — вот это, миленький, вернее. Правда — хорошо, а счастье
лучше.
Таким образом, вся колония, испорченная и расстроенная в настоящем не имела никаких шансов и в будущем: нельзя было
надеяться даже
на то, что вот через несколько лет подрастет новое поколение, которое будет
лучше предыдущего.
Соломонида Платоновна. Кабы
на бога ты больше
надеялся, так бы было
лучше, а то ты только плутовством да разными штуками думаешь жить. Отправляйся, нам пора есть.
Софья Егоровна. Не кричите, то есть… не говорите так громко! Вы мне,
надеюсь, не выговор делаете. Я не люблю, если кричат
на меня. Я избегаю не вас собственно, а бесед с вами… Человек вы, насколько я вас знаю,
хороший… Здесь все вас любят, уважают, некоторые даже поклоняются вам, считают за честь поговорить с вами…
— Слава Богу, — отвечала Манефа, — дела у братца, кажись, хорошо идут. Поставку новую взял
на горянщину,
надеется хорошие барыши получить, только не знает, как к сроку поспеть. Много ли времени до весны осталось, а работников мало, новых взять негде. Принанял кой-кого, да не знает, управится ли… К тому ж перед самым Рождеством горем Бог его посетил.
Правда, костные саркомы так редки, что за всю свою практику врач встретит их всего два-три раза; правда, если теперь же взяться за лечение туберкулезного сустава, то можно
надеяться на полное и прочное излечение его, а все-таки…
лучше подальше от греха;
лучше пусть больной отправляется домой и представится снова тогда, когда уже появятся несомненные наружные признаки…
Молодайки уходили, мало таясь в том,
на чту они
надеются, и бойкие из них часто прямо говорили: «чем голодать —
лучше срам принять».
Мистер Кенеди
надеялся, что Ирландия освободится из-под английского ига, а Володя верил горячей верой семнадцатилетнего юнца, что всем обездоленным
на свете будет
лучше. После такого решения они расходились по каютам, чтобы лечь спать.
Надеюсь, вы от этого не откажетесь, и
на «Коршуне» у нас не будет ни одного неграмотного [Обучение матросов грамоте было
хорошей традицией
на лучших кораблях дальнего плавания.
— И
хорошее дело, невестушка. За это Господь тебя не покинет, воззрит
на печаль твою.
Надейся, Пелагеюшка,
надейся…
На Бога положишься, не обложишься. Утри-ка слезы-то да покажь мне деток-то. Я ведь хорошенько-то еще и не знаю своих племянников. Показывай, невестушка, начинай со старшенького.
Трудно
надеяться, чтобы Козулька когда-нибудь перестала ломать оси и колеса. Сибирские чиновники
на своем веку не видали ведь дороги
лучше; им и эта нравится, а жалобные книги, корреспонденции и критика проезжающих в Сибири приносят дорогам так же мало пользы, как и деньги, которые ассигнуются
на их починку…
Она
на первый раз
надеялась получить посредством этого
хорошие деньги, с которыми намеревалась отправиться в Константинополь и оттуда, при помощи турецкого правительства, действовать
на Россию посредством воззваний.
Всё неудачи!.. А может, и
лучше. Свой человек. Теперь это придется кстати. Легче будет. Он мог бы сослужить ей
хорошую службу, но не очень-то она
надеется на его умственные способности… Брат Коля. Он ее же выученик. Зато он распустит хвост, как павлин… может оказаться полезным своим французским языком, тоном, подавляющим высокоприличием и сладкой деликатностью. Это так…
— Положительно
надеюсь… Мне
хороший цивилист нужен, кляузник… Пахомов плох… Все это я обработаю… Ну, подержат меня еще недельку, но не больше… Судебная палата не допустит… У меня уже был здесь один барин… А раз дело
на гражданской почве — я выплыл. Это несомненно. Тогда я вправе требовать времени для реализации того, что я пустил в оборот, выгодный для моей покойной доверительницы…
— Отлично! — произнес дрогнувшим голосом князь. — Завтра вы с папой переселитесь со мной в город, и мы начнем ваше лечение. Но не говорите ни слова об этом братьям. Я верю, что с Божьей поиощью лечение удастся, и твердо
надеюсь на Его помощь, но
лучше, если никто из детей не будет знать об этом до поры до времени…
— Ради Христа, не увлекайтесь мной!.. Я думала, что вы больше жили, — так не надо!.. Не ходите ко мне, я вас не стану принимать… Оставьте меня… Дайте мне хоть вам оказать услугу… Право,
лучше так… Сами себя будете больше уважать, легче обманывать себя будет. Ведь я не
на любовь
надеялась, когда вас в наставники брала. Ан, нет, ни капельки!.. И теперь во мне никакой струнки не дрожит… Я — по-приятельски только… Простите за глупый опыт… — Она крепко сжала ему руку и быстро встала.
Я не хочу объяснять этой улыбки.
Лучше ни
на что не
надеяться, гораздо
лучше.
Тут он стал говорить мне что-то много-много
хорошего, потом сказал: «
Надейтесь на меня», — и ускакал.
— Пустяки, я тебя знаю
лучше, чем ты сама, и
надеюсь на тебя более, чем
на себя…
Будучи
хорошим пловцом, доплыть расстояние в три версты он вполне
надеялся, в особенности с помощью спасательного круга, да и не об этом была главная забота. Самым трудным в этом бегстве было обойти бдительность каваса, не отходившего от него, ни
на шаг и могущего, конечно, помешать исполнить задуманный план.
В искренности речей Последнего Новика нельзя было сомневаться: драгоценный образ
на груди его, дар царевны, письма Софии в Выговский скит, которыми она убеждала своего питомца не покидать своей цели и
надеяться, что правое дело скоро восторжествует; письма самого Паткуля — каких
лучше свидетельств мог требовать Шлиппенбах?
— Твоим мужем я не нахвалюсь, — начала она другим тоном. — И здесь им очень, очень довольны… Еще третьего дня… мне говорили, qu'il est très bien vu! Что ж?
Лучше поздно, чем никогда… И тебя хвалю, мой друг, что не теряла времени… tu t'es convertie, je l'espère, à d'autres idées []Он
на очень
хорошем счету!.. ты обратилась, я
надеюсь, к другим идеям (фр.).… и
на мужа повлияла…
Некоторые заступятся, будут догадываться… нет,
лучше не
надеяться на это,
лучше так.
— Директором комиссии военных уставов мой
хороший приятель — господин Магницкий, — сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, — и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал
на точке.) Я
надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
— Я говорила с ним. Он
надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь
лучше бы было остаться здесь, — сказала m-lle Bourienne. — Потому что, согласитесь, chère Marie попасть в руки солдат или бунтующих мужиков
на дороге — было бы ужасно. M-lle Bourienne достала из ридикюля объявление (не
на русской обыкновенной бумаге) французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала его княжне.